Фото: предоставлено театром

Так сошлось, что нынешний сезон состоит сплошь из громких дат: Сергею Образцову — 115 лет, его детищу, театру на Садовом кольце, — 85, а визитной карточке труппы, спектаклю «Необыкновенный концерт», — 70. Именно его в начале октября, по случаю открытия Международного фестиваля кукол им. Образцова, с ветерком и в сопровождении ГАИ провезут по Садовому кольцу. Надо сказать, что подобное шествие кукол столица наблюдала лишь однажды, 15 лет назад, собственно, когда и был основан этот замечательный фестиваль, проходящий раз в два года. И вот спустя 15 лет шествие станет событием в городе.

— У нас будет два двухэтажных автобуса, а на них — артисты с куклами, как раз из «Необыкновенного концерта», — рассказывает «МК» директор образцовского театра Ирина Корчевникова. — И они совершат нон-стоп-проезд по Садовому кольцу. Рулить будет Апломбов. Очень хорошо, что руководство ГАИ (спасибо им большое) нам все согласовало.

В общем, массовый выход кукол в город обеспечат органы правопорядка, и таким образом будет дан старт международному фестивалю. Его программа удивит многообразием форм, стилей и, главное, созвездием режиссеров мирового уровня — Энрике Ланц, Невилл Трантер, Франк Зёнле и др. Важно учесть, что все спектакли форума будут впервые показаны в России.

А пока кукольники мира пакуют чемоданы с куклами и костюмами, главный режиссер театра Борис Константинов рассказал о планах.

Фото: предоставлено театром

— 17 сентября мы откроем новый сезон, показав два спектакля — днем дети увидят «Три поросенка» на Малой сцене, вечером же сыграем легендарный «Необыкновенный концерт».

А самая первая премьера — «Дон Кихот» режиссера Екатерины Образцовой и художника Сергея Алимова состоится в рамках самого международного фестиваля. Также в ближайших планах выпуск сказок — на Большой сцене «Щелкунчик», а на Малой готовится к постановке «Сказка о рыбаке и рыбке».

Очень важное событие состоялось в начале лета — небольшой парк, на который по вине прежней администрации страшно было смотреть (его запущенно-заброшенный вид никак не вязался со сказочным миром театра), привели в порядок и на День защиты детей устроили там праздник для детей Москвы. Сергей Образцов, чье имя носит парк, был бы доволен.

Главный кукольный театр страны инициировал проведение конференции режиссеров театров кукол в рамках проекта «Программа по развитию региональных театров кукол». Ее участников ждут творческие встречи и лаборатории с мировыми лидерами театров кукол, а также круглый стол «Режиссер в современном театре кукол. Тенденции и проблемы». Конференция поддержана Министерством культуры РФ и Союзом театральных деятелей.

На площади в поселке Красково Люберецкого района в начале сентября установят скульптурную композицию, центральной фигурой которой станет героиня Инны Чуриковой Паша Строганова. Событие приурочено к Году российского кино. Об этом сообщает пресс-служба районной администрации.

«Композиция представляет собой фигуру Паши Строгановой, прижимающей к груди «Золотого льва» — награду, полученную Инной Чуриковой на Венецианском кинофестивале за роль в этом фильме», — цитируется глава Люберецкого района Владимир Ружицкий.

К настоящему моменту скульптура отлита в бронзе. На следующей неделе ее покроют специальным составом, чтобы она приобрела законченный вид. Автор композиции — заслуженный художник России Александр Рожников.

С 1946 по 1954 годы Инна Чурикова жила рядом с Красково — в поселке Коренево, уточняется в сообщении.

Инна Чурикова дебютировала в кино студенткой, когда сыграла в 1960 году в фильме «Тучи над Борском». Среди ее киноработ — роли в картинах «Я шагаю по Москве», «Морозко», «В огне брода нет», «Тот самый Мюнхгаузен», «Курьер», «Васса». В 1984 году на Берлинском фестивале Чурикова получила Гран-при за лучшую женскую роль, сыграв в фильме Петра Тодоровского «Военно-полевой роман». В 1991 году ей дали «Нику» в номинации «актриса».

Источник: dom.lenta.ru

Страдальцы тщеславия

Я заглянул к поэту буквально на минуточку: мы условились, что наведаюсь к нему и получу в подарок его новый стихотворный сборник с автографом, но и этой минуточкой он не располагал. Впихнув мне в руки тощий томик, любимец муз объяснил:

— Страшная запара. Надпишу потом. Позвонили с телевидения. У них ток-шоу под угрозой срыва, губернатор области, черт знает какой, срочно вызван в Кремль, остальным губернаторам не успеть приехать, вот и просят меня… Ну, на подмену. Нужно, понимаешь, узнаваемое, медийное лицо. Мое. Ох, как я устал!

— О чем шоу? — поинтересовался я.

— Кажется, об импортозамещении.

— Ты разве в этом секешь?

— Там подскажут, что говорить. В крайнем случае прочту поэму. По дороге, в машине, сочиню. Ведь важна не цифирь, а эмоциональный подъем. Отбалаболить каждый может. А опоэтизировать, воспеть… Не всем дано.

И он помчался к приехавшему из телецентра авто.

Вечером я увидел его на экране — припудренного, в галстуке и с пшеничным снопом в руках — среди политиков, каскадеров и певцов. Он рассказывал, как поймал в детстве жабу и как его жена однажды пересолила борщ.

Перепрыгнув на другую программу, я угодил в историко-познавательный диспут, в нем принимал участие знакомый мне журналист. Он повествовал о своих встречах с Ельциным и Черномырдиным, вспоминал Брежнева и Хрущева, с ними он загорал на правительственных пляжах в Пицунде (были продемонстрированы фото их полуобнаженных тел), вспоминал похороны Сталина и обсуждал стратегию внешней и внутренней политики нынешнего президента. Поражали широта связей и цепкость памяти этого всезнавца. Впрочем, репортер, чтобы удержаться на гребне происходящего, обязан общаться с неиссякаемым спектром людей и хранить добытые факты — в непреложной точности. Я не мог не выразить восхищения и позвонил ему.

— Надоело, затеребили, — мрачным голосом отозвался в трубке он. — Рвут на части. А что поделать, если экспертов моего уровня не сыскать днем с огнем? Естественно, все во мне заинтересованы. Я — подлинный кладезь, ходячая энциклопедия.

На другой день из глубокой провинции приехал мой брат и поведал, сколь нелегко ему и всем тамошним жителям приходится: закрылась фабрика игрушек, где работало трудоспособное население, заповедный лес, где люди собирали грибы и ягоды, вырублен, дома после наводнения разрушены, на восстановление нет средств. Я решил: надо обратиться к депутату. Депутаты, даже самых отдаленных областей, как известно, концентрируются в Москве. Мы записались на прием. Но попасть к народному избраннику оказалось непросто. Его референт то и дело переназначал встречу, объясняя: шеф в командировке в ПАСЕ, участвует в Петербургском бизнес-форуме, готовит доклад для выступления перед коллегами-думцами. Я и впрямь видел этого неуловимца на телеэкране — то открывающим мемориальную доску на доме, где жил выдающийся физик-атомщик, то в жюри фестиваля детского танца, то на палубе спускаемого на воду новейшего ракетоносца. Зачастую рядом с ним красовались поэт, который так и не мог найти время надписать мне свою книжку, и журналист, комментировавший происходящее с точки зрения своего гигантского личного опыта. Я обратился к тому и другому с просьбой о содействии.

Но оба, ссылаясь на крайнюю загруженность, откручивались от моих воззваний.

— У меня расписано по минутам, — говорил поэт. — Мчусь в Кремль слушать послание премьер-министра, оттуда — на дискуссию о Владимире Высоцком, она пройдет на Первом канале, в прайм-тайм, а это — топ и хит, пропустить никак нельзя, потом — в передачу «Ресторанный рейтинг», они без меня никуда… Мой свекольник неповторим…

— В Кремле ты наверняка увидишься с депутатом. Замолви словечко…

— Он будет в третьем ряду, со Степашиным и Грызловым, а я — в одиннадцатом, с Кобзоном и Говорухиным, смешивать рассадку категорически нельзя, операторы должны выхватывать лица из гущи строго попеременно: то руководителей страны, то миллионеров, то звезд эстрады и кино, нужно равномерно разбавлять одних другими, чтоб перед зрителем развернулась панорама общего фона и полного единодушия внутри пестрой монолитности…

Журналист тоже уклонялся от моих настояний:

— У каждого свой график. Участия в наглядной агитации и пропаганде.

— Пропаганде чего?

— Себя. Прежде всего. Ну и, конечно, стратегии.

— Какой?

— Продвижения народного бытия к лучшему. Вообрази, обращусь с просьбой к депутату, он — в силу уважения, которое ко мне питает, и единства стоящих перед нами общих задач — не сможет мне отказать, это приведет к тому, что, тратя силы и время на твоего провинциального брата, мы не мелькнем лишний раз на экране, не повторим пункты предвыборной программы, избиратели за нас и наших единомышленников не проголосуют. Как потом расплачусь за провал? А вдруг депутат в ответ о чем-нибудь попросит? И я вынужденно пропущу коронную свою, фирменную полуночную «Россия, вперед! США, назад!» Немыслимо, невозможно! Меня тотчас забудут, спишут со счетов, мое место займет какой-нибудь шаромыжник. Болтунов и прощелыг вокруг полно! Это вопрос громадной политической важности: имею ли право я, облеченный доверием ТВ, безответственно уступать место какому-нибудь жучиле?

Он прибавил, что под началом каждого выдающегося (такого, как он сам) ньюсмейкера трудится специальный штаб, планирующий очередность и продолжительность выступлений в эфире.

На это нечего было возразить.

Брат потихоньку начал собираться обратно в глухомань. Депутату он оставил письменное прошение.

Я готовился везти эту бумагу в приемную народного избранника, когда зазвонил телефон. Случилось несчастье: у поэта умер отец. Поэт рыдал и хотел, чтоб я взял организацию похорон на себя:

— Сам не могу. Срочно улетаю.

— Куда?

— На другие похороны. На рыбалке утонул полномочный представитель… Такая трагедия… Все потрясены. Совсем молодой. Напился и бухнулся с обрыва…

— Ты с ним дружил?

— Нет, конечно. Выпивали иногда. Правда, крепко. До поросячьего визга. В лоскуты. Однажды попали в ДТП. Он нетрезвый сел за руль. Но тогда его откачали… И отмазали.

— Так, может, не лететь? Раз вы не настолько близки.

— Нет, нет, как это — не лететь? На панихиду и погребение приедут самые высокопоставленные люди. Снимать будут все телеканалы. Море цветов. Телеграммы соболезнования. Лимузины и катафалки… А кто придет на похороны моего отца? Соседи по даче? Бывшие сослуживцы? Жалкое зрелище. Очень хотелось бы проводить папу… Но это будет неправильно. С политической точки зрения неэффективно. Целых три дня выпадут из жизни впустую. За это время я успею побывать еще и на праздновании юбилея Следственного комитета, и на дне рождения главы Тувинской Республики… А через неделю мне вообще надо открывать курортный сезон в Геленджике и сразу после этого мчать на карнавал в Рио…

На отпевании скончавшегося старца присутствовали двое: я и мой обменявший билет на более позднюю дату брат. Батюшка, молодой и бойкий, читая молитву, нет-нет да и прерывался и спрашивал:

— А что, сам гений приедет или и поминки тоже проигнорирует? Искренне хотелось бы выразить ему сочувствие. И восторги касательно его стихов. Я рассчитывал: он такой известный, нагрянут журналисты, депутаты, члены правительства, может, и я бы в кадр ненароком угодил…

Сюжет

Я набрал номер. Механический голос — вместо живого человеческого — ответил: «Вы позвонили… (Последовал быстрый перечень цифр.) Можете приобрести этот номер. Перезвоните в «Дисконт-телеком».

Чтобы унять участившийся пульс, я выдержал паузу. Лишь после этого осуществил продиктованную процедуру. «Вот как бывает. Не звонишь кому-нибудь, откладываешь на потом. Ан уже и не поговоришь: номер выставлен на торги. Никому, стало быть, не принадлежит. Пустота вместо человека». (В воображении нарисовалась необитаемая гулкая квартира.)

Мгновенно откликнулся юный девичий приветливый голос:

— Вы позвонили в «Дисконт-телеком».

— Я по поводу номера…

— Можете его приобрести.

— Что случилось с владельцем?

— Подобную информацию не сообщаем.

— Я просто хотел узнать…

— Это конфиденциальная информация.

— Жив бывший хозяин? Понимаете, у него нет близких. Негде справиться.

— Не располагаем. Будете приобретать?

Остаток вечера был посвящен самобичеванию: «Вот чем оборачивается равнодушие. Вот в каком жутком механическом мире очутились. Ничего об отрезанном от тебя небольшим расстоянием человеке не узнать. Речь можно вести лишь о купле-продаже, иначе с тобой говорить не станут».

Я не находил себе места.

Затем посетило крохотное обнадеживающее сомнение. Кажется, я набирал код 495. Может, надо было — 499? Набрав 499, с замиранием ждал. Расхохотался от счастья, услышав не механический, а тот самый, который с самого начала ожидал услышать, голос. Великое благо: говорить с никуда не девшимся, не канувшим собеседником!

…Если бы речь шла о допущенном и благополучно исправленном недоразумении, не стоило бы затевать этот рассказ.

Тот, кому я звонил и дозвонился, был не рад моему звонку. Более того, раздраженно закричал:

— Ты уж вообще! На дворе ночь! Я сплю!

Видно, досада на меня, не звонившего долго, копилась давно. Я услышал массу крайне обидных, ворчливых, обличительных слов.

Сюжет вышеизложенного эпизода обрел небольшое, немасштабное, но очень важное философское истолкование: нужно ли рваться из сил, переживать, терзаться — чтоб в итоге огрести каскад оскорблений? Надо ли добиваться (волнуясь и коря себя) исполнения невозможных, недостижимых желаний? Если, воплотившись, они отхлестом наотмашь отрезвят и нанесут незаживающие раны!

Услышанное, даже если было произнесено вгорячах, не забудется. Не перестанет подтачивать и без того спотыкающееся, стискиваемое болью сердце. Надо ли вообще истово настаивать на своем?

Еще много интересного можно найти тут

Фото: shostakovich.ru

Сразу оговоримся, что подобный фокус был бы невозможен с московскими оркестрами — зачастую обласканными и лоснящимися, где на любой вопрос получали бы глубокомысленные, но пустые сентенции; а это тот случай, когда не ум с начитанностью нужны, а мгновенная искренность — острое чувство людей, месяц проживших в одной коммуналке с Шостаковичем. Кому-то он стал другом, кому-то нет — не суть. Важно, что он ожил, прошел тенью, не выключил свет в ванной, забыл очки…

Знакомство с Шости: «Он перестал быть грузиловом»

Дирижер Александр Сладковский : Зощенко пишет о Шостаковиче как о «жестком, едком, чрезвычайно умном, сильном, деспотичном и не совсем добром…». А я, понимаете ли, не думаю о нем как о человеке живом… ДДШ — мессия, проповедник гигантских масштабов, но… не живое существо. Он лишь носил обличье человека, и гений его предусматривал контраст противоположных качеств — от тапера до небожителя. Человек в футляре, то есть в очках.

Роза Асадуллина, виолончель : В его 1, 2 и 3 симфониях до сих пор много непонятного. Обрывки мыслей какие-то. Как будто это не Шостакович… а Прокофьев!

Дмитрий Никитин, английский рожок : Я раньше вообще Шостаковича не понимал. У нас Серега Антонов, который валторнист, говорил: «Ну клёво же!». А я не мог понять — чем клёво-то? Рахманинов — широкая душа, поля, просторы, рожок к нему тянется, голову не грузишь; а здесь… музыка вся мрачноватая. С утра приходишь на работу в хорошем настроении, а уходишь… в приподнятом. Но сейчас в мозгу осел конкретно. Хотя и принудительно. Уже не такое грузилово. Но это еще не любовь, нет.

Айдар Багаутдинов, альт : Его симфонии — настоящий триллер, мало рассказать, что это были репрессии, что под окном ждал «воронок», а в коридоре собранный чемоданчик, и отсюда вся настороженность в музыке… Важно переводить его на нынешние страхи, это как язык современных «ужастиков» — вдруг кукла появляется во тьме на фоне молнии, глаза торчат, руки висят!

Елизавета Луценко, скрипка : Я из Донбасса. Раньше Шостакович мне не был близок, а сейчас, когда пришлось покинуть родину, прочувствовала его. Он созвучен переживаниям моего народа.

Дмитрий Любавин, туба : Я еще не остыл от него. Играешь одну симфонию — один мотивчик в башке сидит, потом переключаешься на второй. Под вечер губы — в хлам. У меня еще дудка новая, в смысле туба, — немецкая, 22 кг, настоящий «Мерседес» по качеству, но мы еще до конца не притерлись. Так что вечером надо разрядиться после Шостаковича. Диктофон выключите. Э-э… легкими напитками, без фанатизма. Нет, правда, с пивом аппарат (мышцы губ) быстрее расслабляется. Чтоб наутро эластичным был. Бутылочку перед сном.

Кирилл Газизов, фагот : Познакомившись с ним, я стал умнее. Насколько — сказать не могу. Это как в церковь сходить: чувствую, что сдвиг произошел, а какого размера — не знаю.

Таперский опыт: «Сегодня бы его назвали лабухом»

Николай Усанов, скрипка : Если сравнивать его музыку с кино, то это и комедия, и драма, и фильм ужасов, и историческая хроника.

Марат Волков, контрабас : Наверное, он все-таки темный автор… как лакмусовая бумажка. Как документальный фильм про то тяжелое время. Вон мой прадед зерно на телеге возил: мешки выгрузишь, что-то со дна наскребешь, какие-то крохи, и ночью печешь хлеб. Ночью, чтоб никто не учуял запаха и не донес. А как донесут — так и расстреляют.

Ольга Собянина, альт : То, что он несколько лет работал в кинотеатрах в качестве киноиллюстратора (а проще — тапера), разумеется, наложило отпечаток на его симфонии: именно из кино пришла эта дикая скорость восприятия «картинки»; и он с легкостью изображал впоследствии манифестацию, парад, глобальные катастрофы. По счастью, не все при жизни понимали язык Шостаковича. Потому он и прожил долго, почти 70 лет. А понимали б — что именно он вкладывает в музыку, — давно бы сгноили.

Дирижер Александр Сладковский : Сейчас бы его назвали лабухом, а раньше играть в кинотеатрах было целым искусством, и люди, которые владели импровизацией, по сути, владели миром. Хотя это адов труд, от этого можно было свихнуться.

Если бы он выбрал путь пианиста, то не стал бы композитором. Пианизм забрал бы его всецело.

Живой учебник, «написанный кровью»

Кирилл Каримов, альт : Я в 1986-м родился, Советский Союз ни в каком виде не застал. Поэтому для меня Шостакович — музыкальный историк, живой учебник. В нем нет полутонов. Конкретный, сильный по эмоции: либо это полный ужас, либо большой, в чем-то даже истеричный подъем духа.

Ольга Собянина, альт : Понятно, он — летописец советской эпохи. Но надо понимать, что в этот период (условно с 1917 по 1975 год, по смерть ДДШ) в СССР была сконцентрирована вся мировая модель развития, это был грандиозный планетарный эксперимент, и Шостакович полотно за полотном отписывал натурально и честно каждую его веху. И писал он кровью.

Ася Гареева, скрипка : Мы его понимаем лучше, чем современники, поскольку музыка ДДШ опережала свое время лет на 50. Слух инертен, тогдашним людям был непривычен стиль композитора-новатора. Сейчас же он идеально ложится на ухо.

Андрей Сушков, альт : Человек-парадокс. Честный, но при этом многое выдумывает, накручивает себя на ровном месте. Совестливый до крайности, поэтому не мог себе простить секундной трусости. Когда «черный воронок» забрал из его дома всех кроме двух семей и в очередной раз подъехал за порцией, Шостакович сел на чемодан и поймал себя на мысли: «Боюсь, что меня заберут».

Дирижер Александр Сладковский : Вот говорят — «он поддакивал советской власти». А что ему было делать? Свойство гения предусматривает мягкую силу, он — не железный дровосек, который всех посокрушает, не силач; Шостакович «принимает все к сведению», но не сгибается. Ну, смоделируйте ситуацию — что было бы, если б в 1936-м он сказал Совету народных комиссаров: «Да я в гробу видал все ваши статьи в «Правде», все ваши «Сумбуры вместо музыки»!». И?

Дирижер Александр Сладковский. Фото: tatarstan-symphony.com

…Он ел эту соль пудами. Его симфонии — это круги Ада, от Первой до Пятнадцатой, с монстрами и вампирами, Хичкок отдыхает. Если при Сталине в его опусах встает Сверхчеловек, то в финале 15-й или во Втором виолончельном концерте — лишь бряцанье костяшек, скелеты, тот самый сумбур, за который его гоняли всю жизнь.

Наиля Монасыпова, скрипка : В жизни он тихий, скромный интеллигент, а в музыке саркастичен. Открыто выражает отношение к системе, в которой живет. Этим он и актуален, ведь система и человек не меняются.

Никого в оркестре не обидел, хотя «музыка психотропная»

Артур Мухаметшин, кларнет : Я с детства был дворовым мальчишкой, хулиганить любил больше, чем заниматься музыкой. А когда открыл для себя Шостаковича, по-настоящему влюбился в него. Он… тоже дерзкий.

Дмитрий Любавин, туба : Шостакович любил тубу, никогда не обижал. Хорошие симфонии, есть где подуть, поддать, не Чайковский. Мне кажется, он с нею специально экспериментировал, потому что в таких диапазонах писал! Да и «канистру» (то есть сурдину) часто использует, в отличие от других. Хотя музыка вся такая психотропная, чекануться можно. Колючий он.

Наталья Николаева, ксилофон : Мой инструмент рисует не людей, не пейзажные детали, а настроение. Оно мрачное, с черепами — напоминает офорты Франциско Гойи.

Наталья Антонова, арфа : Обычно в симфониях арфа «тонет», но у Шостаковича она четко слышна всегда. Его арфа — это либо что-то колокольно-хоральное (как в 11-й), либо (в сочетании с челестой) холодная красота неотвратимости и рока. Мало того: он всегда делает в нотах пожелание — «от 2 до 4 арф!». Роскошь невиданная сегодня. Потому что арфовая школа в Союзе была невероятно яркой. И написать одну партию для двоих было естественной вещью для композитора, добавляется обертоновость. А сейчас все напрягаются: а зачем еще вторая, если у нее такая же партия?

Алина Яконина, скрипка : Четырнадцатую люблю. Она завораживает своим безумием. Что ж человек переживал внутри, если такое написал? Кто-то не поймет, скажет: бред полный. Но я так не думаю.

Денис Петров, труба : Я — духовик и обязан быть смелым. Но после погружения в Шостаковича вообще забыл, что такое боязнь. Готов теперь, как он (Шостакович играл на рояле прямо на площади. — Авт.), бесстрашно выходить на улицы и разражаться игрой.

Сергей Коковкин, валторна : Его валторны легко можно использовать как саундтрек к телепередачам про криминальную Россию.

Седьмая симфония: «Бой идет, люди падают замертво»

Алина Яконина, скрипка : Слушаешь Седьмую — слезы наворачиваются: бой идет, люди падают замертво.

Дмитрий Любавин, туба : А я-то сам из деревни, учился в музучилище и одновременно на тракторе пахал… А потом директор совхоза говорит: «Димка, твое училище — десятое дело, первое — здесь, в поле». После этого я и поступил в консерваторию. Педагог мой, сам детдомовский, тубу Маруськой звал: «Бери Маруську, пошли играть! А ты ел? Как «нет»? Вот рубль — дуй в столовку». Не поевши на тубе играть нельзя, опоры нет. Подумайте, вон в Ленинграде полуголодные люди играли Седьмую симфонию, Блокадную. Тут мы — здоровые, сытые — не можем местами что-то исполнить, в диезах путаемся, а они… с фронта, может, инструмент давно в руках не держали, а сделали так, что у фашистов, слышавших по трансляции концерт, мурашки шли по коже.

Эдуард Ахматов, рояль : Когда исполняю ее, думаю о детях. Как им было тяжело. Переживаю… До слез.

Рамиль Сафин, фагот : Премьера Седьмой в полумертвом городе — колоссальный пример подвига духа. Всякий раз играя ее, хочешь не хочешь думаешь о том, как исполняли ее тогда, и… затягиваешь пояс. Поэтому Шостаковича невозможно исполнять «с белого листа», будет ерунда. Нужно знать историю.

Дирижер Александр Сладковский : И вот я ребятам про зимний Петербург рассказываю, насколько там хрупкое все при высокой влажности. Лопаются деревья от этих перепадов, холод… Симфонии ДДШ — не симфонии вовсе. Недаром же он с Мейерхольдом дружил (даже жил у него), с Зощенко…

Каждая его вещь — это театральная постановка с великим множеством действующих лиц и парадом солистов. Он блистательно выстраивает характеры. Пальба, толпа, бег — это абсолютно тактильные ощущения.

Дмитрий Трубаков, труба : Он трубы совсем не щадил, куда можно вставлял их соло, причем такое, что ой-ой-ой.

Не кастрируйте автора! Выдавайте полный звук!

Дмитрий Любавин, туба : Шостакович даже фальшь оркестру прощал, если был правильный характер. Вот и наш дирижер говорит: «Ты не смотри, что у тебя ля бемоль в нотах, это мне не нужно». А надо шваркнуть хорошенько, чтоб за душу взяло.

Фагиль Гильманшин, бас-кларнет : На первое мое выступление в оркестре мне досталась 6-я симфония. Ее финал летит в бешеном темпе, вот мне опыта и не хватило, чтоб сыграть ее точь-в-точь как написано. Произвольно вышло. Надеюсь, Дмитрий Дмитриевич не обиделся.

Рамиль Сафин, фагот : В каких-то местах кажется, что Шостакович заведомо писал партии так, чтобы они звучали нестройно, фальшиво. Ну, невозможно сыграть деревянным духовым унисоны правильно в таких регистрах! Так вот, когда это звучит нестройно — это и есть то, ЧТО должно звучать: появляется правильный характер. Я не согласен, что Шостакович — болезненный. Скорее он великий психолог, точно попадающий в цель.

Дирижер Александр Сладковский : Я играл 10-ю симфонию с оркестром «Маджио Музыкале Фёрентина» во Флоренции. Там не надо объяснять про НКВД, но просто вытаскивать соль: если у барабана два форте, надо играть три, не стесняясь, так, чтобы пулеметная пальба дошла до зала. Но в Европе есть одна проблема: они потом подходят и говорят: «Знаете, маэстро, у нас так не принято, это слишком громко, музыкантам мешает, уши беречь надо». Но Шостакович — это магия звука, и если децибелы уменьшить — будет кастрированный Шостакович!

Андрей Царев, контрабас : В его музыке русского мало, больше еврейского. Он сам говорил, что всякая музыка хороша, но еврейская — особенная. Она может быть одновременно радостной и печальной.

Дмитрий Бабинцев, валторна : От него исходит мощный импульс, никакой апатии. Я играю и горю!

Михаил Гринчук, виолончель : А я беру эмоциональную подпитку не из музыки: увлекаюсь подводной охотой с пневматическим арбалетом (в основном ночью, чтобы страшнее), парусным спортом… надо быть наполненным, прежде чем подойти к Шостаковичу. Невозможно играть о трагедии, не пережив личного горя. Как можно говорить о том, чего не знаешь?

***

Дирижер Александр Сладковский : Возьмите эти палочки, я ими дирижировал весь месяц. Всего Шостаковича. Ломал их, истязал. Это как два цветка к его портрету. Мой подарок вам.

Казань

Победители конкурса: Дино, Галина Безрук и Вальтер Риччи.

Участники вспоминали (в основном за кулисами и не для прессы), «как это было», ностальгически охая и ахая. Ведущие время от времени пинали былую «альма-матер» плохо скроенными шутками о «негостеприимной Юрмале и гостеприимном Сочи», в которых чувствовалась не столько личная обида, сколько обязательный ритуал в угоду «заказчику», так сказать…

Казармой несло и от шутки с «душком» об «истинной» причине запрета на въезд в Латвию и Литву Олега Газманова — вовсе, оказывается, не из-за «реваншистской» песенки «Сделан в СССР», а из-за хита «А я девушек люблю» — мол, в «толерантной Европе такие заявления теперь неполиткорректны»… Уж успокоились бы! Уехали — так уехали. Сами ж хлопнули дверью…

Читайте интервью «Олег Газманов о прибалтийских «репрессиях»: «Начался дикий шорох»

Лайма Вайкуле и Интарс Бусулис, с неистребимым фирменным лоском запевая дуэтом простоватый «Балтийский берег» на творческом вечере Олега Газманова , символизировали вроде бы артистическую и человеческую дружбу вопреки всем геополитическим каверзам.

Однако наша латвийская примадонна была крайне обескуражена настырными слухами (которые ей заботливо поднесли аж на блюдечке с голубой каемочкой) о том, что все (артисты), которые на следующий год опять вздумают принять приглашение на ее собственный фестиваль в Юрмале, будут якобы «изъяты» из российских телеэфиров. Учитывая, кто был у нее в этом году ( Эдита Пьеха, Хибла Герзмава, Галкин, Лепс, Ваенга, Орбакайте, Пресняков с Подольской, Долина, Павлиашвили, Винокур, Мазаев, Serebro и др.), остается не на шутку всполошиться — а кого же будут показывать тогда во всех этих субботне-воскресных вечерах?..

И что правда — былая атмосфера камерности, почти семейной атмосферы и уютной логистической компактности улетучилась, конечно, безвозвратно, как и грозовые тучи, которые временами готовы были налететь на черноморский фестивальный берег, но потом их чудесно уносило ветром куда-то в сторону Турции… М-да, уже не Швеции…

***

Однозначно, что организаторам при всех потерях и травмах от переезда удалось повысить градус собственно конкурсной программы, которая прежде и часто оставалась в тени звездных гостей и скандальных светских хроник.

Со светскими хрониками, кстати, дела не заладились сразу. Скучающие писаки из таблоидов умоляли, например, Александра Буйнова сигануть с пирса в море голышом «ну, разок, чтобы хоть было, о чем написать». Артист отмахивался: «Мне Алена (жена) и так каждые пять минут звонит, живот, говорит, спрячь, а то фотографы кругом! А вы хотите, чтобы я еще и задницей посветил!».

Зато уровень конкурсантов был «намного выше» прежних, чему очень радовался вначале Игорь Крутой . И внимание публики всерьез захватывали не только гостевые сеты, вечные кобзоны-биланы-басковы-нетребки-стинги, но и «виновники», ради которых, собственно, все торжество и устраивалось на «конкурсе молодых исполнителей».

Но это сыграло и злую шутку. В первый же день судейство 13 членов жюри (поп-звезд плюс греческий композитор Димитрис Контопулос ) показалось многим не совсем адекватным. Кому-то из участников оценки явно завышались, кому-то занижались, и все это было не только видно невооруженным глазом, но и слышно обычным ухом, посему бурно обсуждалось как зрителями, так и наблюдателями.

Единственной участницей, чьи высшие 11 баллов от всех членов жюри в первые два конкурсных дня не вызвали сомнений, оказалась украинка Галина Безрук . В финальном туре все ожидали только формального подтверждения ее лидерства. Выступлением с проникновенной балладой «Небо тебе», не только безупречно спетой, но и пережитой по-актерски отменно, она это лидерство действительно подтвердила. Зал встретил выступление мощной овацией, но оказался тут же оглушен вердиктом жюри, явно «утопившим» артистку утешительными «десяточками» (кроме нескольких стойких, включая чету Агутин—Варум , которые настаивали на высшем балле). Зрители забукали и засвистели так, что этому жюри впору было хватать манатки с бумажками и чесать из зала короткими перебежками…

Победу в итоге разделили равным количеством баллов (425) хорват Дино и итальянец Вальтер Риччи , исполнители яркие, крепкие, но явно более спорные в качестве победителей гонки, чем оставшаяся с носом и 424 (!) баллами бедная, да еще и беременная Галя. Она тихо и трогательно прятала слезы в объятиях своего мужа за кулисами, а в воздухе летали конспирологические догадки о причинах несправедливости — мол, кто-то мог решить (хотя Безрук и перебралась уже к мужу в Москву), что Украине хватит и победы на «Евровидении», чтобы «отдавать» ей еще «Новую волну» в этом году! Но подтверждений возможного заговора, разумеется, найти никто не смог и вряд ли сможет.

«МК», конечно, поздравил обоих победителей, но свои симпатии и пальму первенства все равно оставил за украинской певицей.

Дино: «Соревнование в музыке бессмысленно»

Нужно сказать, что соревновался юный хорват весьма успешно. Гран-при на детском «Евровидении», второе место на «Славянском базаре» и много других наград. Но нынешний конкурс, говорит, последний — соревнования уже пройденный этап в жизни. На «Новой волне» он самый молодой и в придачу к свежему цвету лица у него есть яркая рок-н-ролльная харизма. Опасная смесь. Жюри в итоге не устояло.

— Ты здесь настоящая рок-звезда. И рисковый парень, потому что на музыкальных конкурсах рок-н-ролл — не совсем то, чего ждут от участников.

— Не только рок, мне, например, нравится и поп-музыка с привкусом фанка. На первом конкурсном дне я исполнил поп-роковую балладу, на втором поучаствовал в поп-дуэте, а потом показал собственную рок-балладу. Но на каждом выступлении я как музыкант оставался самим собой.

— Твой любимый певец, видимо, Джон Бон Джови…

— Я его слушал, но мне всегда нравилось что-то более тяжелое: Дэвид Ковердейл, Ронни Джеймс Дио. В то же время я всегда был неравнодушен к Принцу, Майклу Джексону…

— Ты настоящий эксперт в музыкальных конкурсах. Наверное, уже и не волнуешься?

— Конкурсы я не люблю. Все-таки музыка — это не соревнование. Мне больше нравится давать концерты и получать от этого удовольствие. А конкурс — это нервы, тяжелая работа. К тому же мнения жюри всегда субъективны, потому что оценивать музыку бессмысленно.

— В качестве компенсации за неудобства тебе достанется солидный денежный приз…

— Думаю, что отдам его на благотворительность.

Вальтер Риччи: «Хочу делиться песнями с Россией»

Улыбчивый итальянец не слезает с телефона и, кажется, намерен поделиться новостью о своей победе со всеми родственниками. Конкурс он начал не с самого сильного выступления, но в следующие дни на глазах у всех расправлял плечи. И конечно, улыбался, он же итальянец.

— Уже всем успел сообщить о победе?

— Жалко не могу позвонить сам себе! Я до сих пор не верю в свой успех. Для меня это первый большой конкурс — и сразу победа!

— Итальянцам на конкурсах легче. Вы считаете, что поете лучше всех в мире и вас все любят…

— И ждут, что на сцену выйдет Адриано Челентано, ха-ха-ха… Я тоже ощущаю себя частью всех наших музыкальных традиций, за которые итальянскую музыку так любят.

— Почему ты решил принять участие в конкурсе, который проходит так далеко от Италии?

— Я начал смотреть «Новую Волну» в 2009 году. Тогда победила Джамала, и я до сих пор считаю, что она — самый интересный победитель. Надеюсь, что конкурс станет жемчужиной в моей коллекции. Для меня очень важно приехать в Россию. Я выступал в Италии, Франции, Испании, а здесь ни разу не был, и мне хочется поделиться своими песнями с вашей публикой.

— Уже решил, на что потратишь призовые деньги?

— Хочу купить новое пианино. И может быть что-то останется на путешествия.

Галина Безрук: «Попрошу Подольскую поделиться опытом»

Если смотреть правде в глаза, то Галина здесь номер один, несмотря на итоги соревнования. К тому же 28-летняя уроженка Донецка подарила конкурсу еще и весьма трогательную светскую историю. За пятнадцать лет на «Новой Волне» чего только не было, но вот беременная конкурсантка — впервые. При этом Галине приходилось, как всем, репетировать с утра до ночи и быть в тонусе в любое время суток. Благо все время рядом с певицей заботливый муж, вооруженный теплым пледом и бесконечной добротой.

Роман Галины и Артема можно назвать служебным. Они познакомились в Киеве на съемочной площадке сериала. Кстати, в музыке Артем Алексеев тоже человек не чужой. В свое время он работал хореографом у Димы Билана, но потом нашел работу в кино. Супруга, тем временем, пытается реализовать себя и в кино, и на эстраде, и в мюзиклах. Роль будущей мамы для нее тоже очень важна, но, как и многие коллеги, Галя хочет ее сыграть без отрыва от производства. Пока у нее все неплохо получается.

— Галя, вы отважная девушка…

— Или немного сумасшедшая!

— Наверняка вам многие говорили, что будущей маме не место на конкурсе, где кипят нешуточные страсти?

— Меня многие отговаривали… Я узнала, что нахожусь в положении уже после всех отборочных туров. Сразу позвонила организаторам и все рассказала. Еще сказала, что готова ехать на конкурс, если меня к нему допустят. Муж меня поддержал. И они согласились.

— Не жалеете теперь?

— Нас здесь ждали разные сюрпризы, но и приятные тоже. Я привыкла к тому, что меня не все понимают. Все-таки я с актерским образованием и когда пою, то очень погружаюсь в образ, поэтому некоторые меня считают чересчур театральной.

— Некоторые ваши коллеги говорят, что беременность очень хорошо влияет на голос…

— Вполне возможно. Когда я была занята в мюзикле Андрея Кончаловского «Преступление и наказание», то никто не знал, что я беременна месяца наверное до четвертого. И нужно сказать, свои партии я пела так, что стены дрожали.

— Какое направление для вас все-таки важнее и интереснее: кино, театр или эстрада?

— Очень сложно что-либо выделить. Когда я прекращаю петь, то сразу появляется кинопроект или сериал. Как только утихают съемки, зовут в музыкальное телешоу. В какой-то момент я отчаялась наладить карьеру в украинском шоу-бизнесе – там, как и везде, это сложно сделать без спонсоров. Захотела полностью уйти в кино. Переехала из Киева к своему парню в Москву и случайно попала на третий тур кастингов в «Преступление и наказание», получила одну из главных ролей. Так в моей жизни снова появилась музыка. Долгие тренинги, распевки, и в итоге получилось отличное шоу.

— Уже решили, какой вы хотите быть на сцене?

— Наверное, это будет что-то поп-роковое. Не зря я попала в мюзикл, который очень роковый по подаче. Мне это нравится. Но если говорить о музыке, которая меня в свое время очень вдохновляла, то это ABBA. Их пластинки все время звучали дома, а когда я смотрела на этих артистов по телевизору, то мне казалось, если уж заниматься музыкой, то нужно быть такой, как они. Даже сейчас от их песен в душе у меня что-то переворачивается и хочется творить.

— В ближайшем будущем вам все-таки придется немного отойти от дел. Как вы себе представляете свой декретный отпуск?

— Пока я все это представляю с большим трудом. Я очень привыкла работать и конечно будет непросто от этого отказаться. Так что пока ничего определенного сказать не могу. Может быть попрошу у Наташи Подольской поделиться опытом…

…и этот восхитительный ШНУРок

Тем временем, вне рамок конкурсных страстей полное взаимопонимание, например, складывается у фестиваля с группировкой «Ленинград». Скандальные артисты поднимаются на респектабельную сцену New Wave Hall второй год подряд и чувствуют там себя не хуже Анны Нетребки или Николая Баскова .

Впрочем, «Золотой соловей России» в свою очередь словно сошел в зал экспонатом из последних «кинополотен» группировки, потрясая публику – то восхитительной ракушкой, то кованным сердечком, так выпукло и выразительно прилаженными непременно к причинному месту артиста, что сам Валерий Леонтьев, наверняка, обзавидовался. Хотя эти выкрутасы и балансировали на грани фола, бросая вызов насаждаемым «духовным скрепам», но официальный праздник непослушания все-таки остается у нас исключительной прерогативой Шнура и, видимо, действительно необходим.

Нужно признать, что год назад здесь выступал немного другой «Ленинград», у которого еще не началась «лабутеновая» эпоха. Тогда Сергей Шнуров был просто успешным хулиганом, а сейчас он ведет программу на федеральном канале, пишет музыку для «Спокойной ночи, малыши». По слухам, очень легко отрывает двери высочайших кабинетов и является эдакой неформальной примадонной, то есть главным артистом страны.

И как мы до такого докатились? Есть подозрение, что нам этого всегда хотелось и поэтому Шнур на своем месте. В стране, где во все времена было полно сумасбродных запретов, сама возможность получить на что-то разрешение — лучшая награда.

В восьмидесятых звучал официально разрешенный рок от групп вроде «Автографа» или «Землян». Спустя десятилетия в стране позволили материться с весьма престижных сцен, при том, что это совершенно незаконно.

Однако весь комизм и нелепость триумфа «Ленинграда» не отменяет того, что Шнуру и его банде сложно отказать в таланте. Их видеомузыкальная доктрина за последние годы стала, наверное, самым интересным способом продвижения песен. Мы уже давно забыли времена, когда публика ждала от кого-то новинок музыкального характера. И Шнур, кажется, придал классическому сочетанию музыки и видео поистине убойную силу.

Взрослые дяди и тети с невероятным удовольствием обсуждают пахабненькие стишки и сюжеты, проявляя тем самым все комплексы людей, живущих при почти казарменных порядках, но неожиданно получивших милость оторваться на полную катушку.

Впрочем, все это лирика, а факты сводятся к тому, что «Ленинград» снова поставил Сочи на уши. Сам концерт проводился в режиме вечеринки после классического вечера, на котором сочинения Игоря Крутого исполняли Анна Нетребко, Дмитрий Хворостовский, Юрий Башмет и другие звезды, которые ассоциируются с весьма одухотворенной музыкой.

После того как их публика разошлась, зал заполнили те, кто желал порядком расшатать свои моральные скрепы. И участники «Ленинграда» готовы были им помочь.

Музыканты вышли на сцену около часа ночи и начали выдавать хит за хитом. Партер очень быстро пустился в пляс, гости V.I.P-сектора сверкали улыбками и бриллиантами, сам Шнур купался в народной любви и сыпал междометиями. «Лабутены», «Сиськи», «В Питере — пить» и так далее до полного всеобщего восторга. В ходе действа время от времени появлялись мысли, будто дамы с именами Флорида и Василиса — новые солистки группы — не очень-то блещут, особенно после беспощадно уволенной из коллектива Алисы Вокс . Можно даже сказать, что их премьера на «Новой волне» потерпела сокрушительное фиаско – и вокальное, и артистическое. На фоне матерого Шнура и всей его выдрессированной команды девицы выглядели просто угловатыми неумехами из провинциальной станицы. Но мы уверены, Сергей Владимирович что-нибудь придумает…

Группа «Ленинград» выступила в Сочи на конкурсе «Новая волна» (24 фото)

За скобками сегодняшнего репортажа остались не менее яркие моменты, вроде пронзительного номера «Мама» Димы Билана и Данилы Плужникова, когда глаза зрителей были «на мокром месте»; дуэт блондинок Кристины Орбакайте и Валерии, которым композитор и продюсер Виктор Дробыш сам себя поздравил с 50-летним юбилеем и многое другое, что дает повод сделать в этом тексте паузу отточием…

Олег Газманов с дочерью
Звезды кино и эстрады собрались в Сочи (41 фото)

Сочи.

Власти Запорожья запретили на своей территории выступления артистов, которые приезжают с гастролями в Крым, Донецкую и Луганскую народные республики. За это решение проголосовали депутаты Запорожского городского совета, что указано на его официальном сайте.

Запрет также касается лиц, которые, как отмечается в тексте соответствующего документа, «публично не признают так называемые ЛНР и ДНР террористическими организациями».

7 июня такое же решение принял Львовский областной совет.

На Украине действует черный список из 83 российских деятелей культуры. В перечень включены, в частности, Олег Газманов, Иосиф Кобзон, Александр Розенбаум, Юлия Чичерина, Сергей Пенкин. По мнению Киева, эти артисты представляют угрозу национальной безопасности Украины. Всем им запрещен въезд в страну, а украинским телеканалам не разрешено показывать фильмы и передачи с их участием.

Нападкам подвергаются и украинские артисты, выступающие в России или не согласные с решениями Киева. Это, к примеру, Светлана Лобода, Ани Лорак, дуэт Потапа и Насти Каменских.

Источник: lenta.ru

Фото: eurovision.tv/Andres Putting (EBU)

"Евровидение-2017" могут перенести из Украины в Россию. Об этом газете "Известия" сообщили в пресс-службе Европейского вещательного союза (ЕВС), который является организатором международного состязания исполнителей.

В этом году второе место на "Евровидении" заняла Австралия, что автоматически делает её соорганизатором мероприятия. Однако из-за своего географического положения принять конкурс она не сможет – по правилам шоу должно проходить в Европе. Таким образом, вторым соорганизатором "Евровидения" в 2017 году может стать Россия — как страна, занявшая третье место.

"Украина выиграла конкурс в 2016 году, что означает, что они выиграли и право принимать его в своей стране. Статус победителя отнять у них никто не может", — уточнили в пресс-службе ЕВС. Однако, подчеркнули организаторы, если украинские власти до начала октября не решат, где и за счет каких средств пройдет конкурс, "Евровидения-2017" могут отдать другой стране.

Пока наиболее вероятным местом проведения шоу называют Международный выставочный центр в Киеве, однако он также требует серьезных бюджетных вливаний, отмечает издание. Основную часть расходов на организацию "Евровидения" примет на себя госбюджет Украины, а средства ЕВС и спонсорские поступления поступят на счет правительства страны уже после проведения конкурса.

Напомним, что ещё в мае министр финансов Украины Александр Данилюк призывал задуматься о целесообразности проведения конкурса "Евровидение", на который придется потратить огромную для украинского бюджета сумму в 40 миллионов долларов.

Финал "Евровидение-2016" прошел 14 мая в столице Швеции. Победу одержала украинская певица Джамала с песней "1944" о депортации крымских татар при режиме Сталина. Второе место завоевала австралийка корейского происхождения Дами Им с композицией Sound Of Silence. Российский участник Сергей Лазарев занял третье место, победив при этом в зрительском голосовании.

Умереть… и остаться

«О смерти я тогда молился богу»

Однажды, в одну из приснопамятных ива́новских «сред», Вячеслав Иванович попросил Анну Ахматову прочитать что-нибудь новенькое: «…я на правую руку надела перчатку с левой руки» (1911), – послышалось в ответ стилистическое открытие, по мнению В. Шкловского, сломавшее, преломившее устоявшийся, казалось бы, до сих пор мир символистов.

Когда бурное обсуждение ахматовских стихотворений закончилось, В. Иванов медленно подошёл к Анне Андреевне, величаво, чуть чопорно взял её за кисть, поцеловал. И сказал: «Я вас поздравляю. Это событие в русской поэзии!» – …Гумилёв в ту минуту оставался молчаливо-ироничным, не проронив ни звука. Язвительно и раздражённо сжав тонкие губы: «Из логова змиева, из города Киева, я взял не жену, а колдунью…»

Но приступим.

Россия начала 20 в., – гениальная, гениальнейшая и неспокойная бурная «обитель разбоя», – ко всему прочему отметилась таким интересным социальным явлением, как обращением бывших несгибаемых марксистов в православие. Это и Пётр Струве, С. Булгаков, Н. Бердяев etc. (Напоминает «древнюю сказку» 1990-х гг. века двадцатого. С усиленно причащающимися на фоне крестов и позолоченных куполов «новыми русскими» в малиновых пиджаках. Только с другим духовным, философическим наполнением. Не спасать страну, народ – в терновом венке, – из-под которого «сочится кровь». А грабить, грабить обеими руками!)

Громогласно звучали популярные «среды» в знаменитой башне Вяч. Иванова, великолепного ученика филолога-нобелиата Т. Моммзена и Вл. Соловьёва. Звучали и звенели колокольным питерским набатом вширь и ввысь – «над потрясённой столицей!» – всеохватной мощью интеллекта и глубинным знанием культуры.

Во главе литературного движения – несомненно группа Мережковского с Гиппиус. Также Бальмонт, Брюсов. На чьих гомерических собраниях интеллигенция и духовенство тщетно пытались найти адекватный язык общения. Где, конечно же, энциклопедически притягательно блистал исключительный мыслитель и философ В. Розанов.

Между тем, рыцарь и конквистадор Н. Гумилёв, всегда верный своим «святыням», ревностный православный, ревностный ценитель очевидных литературных талантов, наслаждаясь знакомством с признанными мэтрами, – более всего привечая, безусловно, Вяч. Ива́нова, – сторонился шумных, пускай одарённых, петербургских шарлатанств. Сторонился даже явного таланта дорогой жены, как бы умаляя тем самым её неоспоримые лирические, также технически совершенные филологические способности. (Впоследствии решительно завидуя.)

Что, впрочем, и прельстило в нём суровую «монахиню» Ахматову. Не ведающую пока о сопутствующем мужу флёре безумно вызывающего донжуанства – пусть показного, пусть искусственного: «…лишь томленье вовсе недостойной, вовсе платонической любви».

И я в родне гиппопотама:

Одет в броню моих святынь,

Иду торжественно и прямо

Без страха посреди пустынь. Т. Готье в переводе Н. Гумилёва

В аккурат эта строфа юного рыцаря экзотизма Гумилёва стала эпиграфом всей его недолгой яркой «взрослой» жизни.

Абсолютно западный человек по образованию, Николай Степанович вполне был солидарен с именитым французским современником Полем Валери в том, что мировое искусство стоит на трёх незыблемых китах: великой греческой трагедии, итальянском Возрождении и русской литературе.

Да, европейское наставничество, в тютчевском ассоциативном измерении «русской Европы», – непременно. Но непременно и возвратное действие: от России – Европе. Доступные в переводе Толстой и Достоевский в некотором роде опередили свою западную наставницу в органичности и законности культурных завоеваний.

Русский язык – бескрайний, разнообразнейший по сути, – одномоментно сочно напитан чужеземным влиянием. «Русское чудо» немыслимо без непреложного французского воздействия на семантику и развитие языковых достоинств и качеств.

Проза, поэзия, критика, драматургия вдохновлены Софоклом, Шекспиром, Вольтером, Парни, Мольером, Корнеле. Причём на равных правах с отечественным литературным бомондом. Ну, разве что Шекспир с Данте в недосягаемости. Но, согласитесь, не в состязательности же дело: «Кто оказался, по-вашему, прав, Гвельфы или Гибеллины? – спрашивает Чёрный доктор у Стелло. – Не осталась ли правда за “Божественной комедией”?» – вопрос А. де Виньи прекрасно иллюстрирует аполитичность Гумилёва, рвущегося к искусству и только к нему. Без социально-смысловой накипи и революционных отклонений.

«Гибеллином» он и позиционировал себя до последнего рокового дня, вкладывая в этот термин исконно монархические убеждения.

Французская простота и проницательность, вийоновская ослепительность и точность органически были присущи Гумилёву. Также как фееричность Пушкина, совершенство Лермонтова, восторженно-немецкая музыкальность «русского Баха» – Блока.

Издетства, с лицейских пор уловив шум эпохи, – хронологическое пресечение судьбоносных линий провинциального чухломского народничества, очарованного Европой модернизма, символизма с декадентскими ответвлениями; – находясь под мощным тщеславным влиянием Брюсова с Бальмонтом, он создаёт первые стихи. Окутанный плотной идеологической завесой французских парнасцев: нарциссизмом.

Как, однако, в своё время был окутан тенями Гёте и Шиллера Гёлдерлин. Явивший истинное величие через много лет после смерти. Тютчев – тенями Лермонтова и Пушкина. В полную силу воссияв лишь к концу жизни.

Будучи в постоянном конфликте подчинения неограниченной власти искусства – меж тихим книгочеем и неистовым «пожирателем неведомых пространств», – Гумилёв увертюры столетия: путешественник, иностранный студент, избранник свободы, мореплаватель, стрелок, ницшеанец наконец.

Его внутреннее «я» XX в. непрестанно борется с не-«я» века прошлого. С пережитками сладости и вседозволенности. Устремляясь к новому зрелому предвоенному Гумилёву. Достойному ученику и преемнику большого поэта И. Анненского, – критика и первоклассного переводчика, – директора Царскосельской гимназии.

Без кузминского сексуального имморализма типа «Я – Бог». Без высокомерного лиризма и спеси честолюбивых надежд-амбиций: «…только ставши лебедем надменным, изменился серый лебедёнок», – напишет о нём «грешная и праздная» Ахматова в «Чётках» (1914). Без лишних никчемных ахов и вздохов-экивоков зрелый Гумилёв подозрителен, слаб и несчастен перед так и не познанным, не найденным идеалом женщины-Беатриче – «дамы с непреклонным взором». Окликнувшей Данте в преддверии ада… Но, увы, так и не окликнувшей утончённого, страстно-аполлонического рыцаря Гумилёва.

Зато сам Николай Степанович «окликнул», вызвал, вытащил из глубины русской души и «болезненную крайность» карамазовских притонов с неизъяснимыми спорами о боге: «вероятно, в жизни предыдущей я зарезал и отца и мать»; и неприятие мнимого блоковкого покаяния за народные несчастья.

Ему смешны метания Гоголя, сжигающего рукопись. Смешон Толстой, беспричинно уходящий умирать к чёрту на кулички. Всё это было второстепенно, несколько второсортно по сравнению… с ночными кутежами в «Бродячей собаке», вилонствующими Мандельштамом с Цибульским у рояля, – и смиренным ежеутренним хождением в церковь. …«Где вино? Высыхает мой кубок».

Ахматова и Гумилёв, совместно и единоверно борясь за новое искусство, не скрывают друг от друга, что их всё более и более разделяет не что иное, как основополагающее видение собственно поэзии, собственно акмеизма – места в них России, любви, религии. Семьи в конце концов. Брака, детей. Разделяет бездарность супружества: «Мне жалко её, виноватую». – Не нам судить…

Вообще бестелесные платонические любовь=страдание=смерть Гумилёва похожи на философское страдание-любовь Зинаиды Гиппиус, которую он не переносил. Впрочем, она его тоже. Тем не менее, влияние Мережковских постоянно ощущается. Да и не могло быть иначе: Гумилёв, как и последние, очень много играл, много переигрывал – с эмоциями, словами. Беспрерывно перемешивая палитру красок. …И в поэзии, и в жизни.

Для объективизации роли и значения искусства начала века немалую гуманистическую важность представляют «Письма» Н. Гумилёва. Изданные посмертно, в 1922 году. Суждения о современности в коих, по мнению В. Иванова: безупречны!

В письмах кипят романтические страсти, чувствуется огромное самообладание автора в отношении личностных приверженностей и вкусов, чувствуется беспрестанная работа острого ума и болящего сердца. Правда, на платформе-основании французской поэтической мозаики: тут уж никуда не деться.

Практически игнорируя итальянцев и немцев он, кажется, забывает, что именно шиллеровское «Об эстетическом воспитании», – прекрасно, кстати, изученное Гумилёвым в Сорбонне, – предшествует собственным его письмам «О русской поэзии».

«Искусство, как и наука, свободно! – утверждал Шиллер. – Оба охраняются правом неприкосновенности. Художник является бесспорно сыном своей эпохи. Но горе ему, если он станет одновременно её учеником или ещё хуже – её любимцем», – под этими словами Николай Степанович мог бы всенепременно подписаться. Мысля безоговорочно в духе великих представителей немецкой поэзии. Живя на единой с ними общей духовной родине.

Гумилёв обожал рассказывать следующий исторический анекдот.

Сардонически изображая грузного престарелого поэта Гёте, под собеседником подразумевая, естественно, младшего друга-Шиллера, Гумилёв восклицал: «Что за странные люди, эти немцы! Они не удовлетворяются тем, что имеют двух таких великанов, как Шиллер и я, им надо любой ценой узнать, кто из нас двоих превосходит другого!» – Тем самым как бы ставя старшего товарища и творческого соперника Блока-«Шиллера» на место.

И был недалёк от истины. …Если бы прожил чуть дольше.

Они и умерли в одно время. В августе 1921-го… В одном городе, в одной «колдовской» стране.

Двум гениям, Гумилёву и Блоку, – несмотря на присущие различия и неизбежные сходства, – глобальная история России отводит одинаково почётное и наипервейшее место на пьедестале сверхтрагических судеб. Наряду со многими, многими…

Претерпев неимоверно-фаустовские ламентации судьбы, Николай Степанович Гумилёв всеми силами пытался упорядочить варварский хаос славянской национальной души. Вдохнув в неё неумирающую гармонию античного классицизма. С неизменными культом плоти и язычески-целомудренным восприятием природы. «Пышноцветно» вдохнув в неё гётевский магический мир – миф «нематериализма». Желая раствориться в стихии доподлинно фаустовской мудрости. И молитвенной экзальтации – экстазе: «Сады моей души всегда узорны».

На том попался… И с тем остался.

Жил беспокойный художник.

В мире лукавых обличий –

Грешник, развратник, безбожник,

Но он любил Беатриче…

P. S. И я вдруг подумал…

Ведь Ахматова, этот беспрекословный литературный ангел, – коему Гумилёв посвятил свои лучшие творения, – всю жизнь прожила, словно затворница в гробовой темнице: «муж в могиле, сын в тюрьме». Страдая и борясь, спасая других и от кого-то защищаясь сама. За исключением, может быть, её расцвета и цветения в Серебряном веке.

Испытав сонмы скорбей, напастей, сотни мук, посланных ей социализмом, она не уехала, не слила страну, не сдала. Не облила кипящим вулканом обвинений. Будто подтверждая строки недавнего лауреата премии «Поэт»-2016 Наума Коржавина: «Мы родились в большой стране, в России, в запутанной, но правильной стране».

…Она наверняка знала что-то такое, неведомое, сокрытое в хлебниковских погребах памяти, что может знать только истинный художник, искренний поэт. Такой, каким был её первый муж. Николай Степанович Гумилёв.

Памяти которого Анна Андреевна посвятила всю оставшуюся жизнь после его мученической смерти. Ну, или полжизни – уж совершенно точно! – по-ахматовски горько ухмыльнусь я. Чуть свысока и с каким-то римским, имперским прищуром скорбного тициановского грешника – Сизифа.

Храни Господь Россию!

Источник: echo.msk.ru

Армен Джигарханян с Владимиром Наумовым. Фото: Павел Лучников

Белохвостикова пришла в труппу Джигарханяна

Чего же ждал Армен Борисович так долго? Малую сцену своего театра в районе метро «Спортивная». Наконец ее построили, и любимец публики выглядел абсолютно счастливым новоселом. Еще бы, с этим местом у него связаны особые эмоции — в 1996 году здесь, на Кооперативной улице, и начинался театр Армена Джигарханяна. Именно сюда из ВГИКа 20 лет назад он привел своих выпускников. Здесь репетировали первые спектакли, вкусили первый успех, потом был переезд на Ломоносовский проспект в бывший кинотеатр «Прогресс», где находится Основная сцена. И вот наконец появилась Малая. Она занимает подвал и целых 2 этажа в 3-этажном здании.

— Где и что у вас теперь будет происходить в новом доме? — спрашиваем Армена Борисовича.

— На нижнем у нас располагаются теперь гримерные, на первом — зрительный зал, в нем 92 места. А на втором — пошивочный цех, 2 репетиционные комнаты и мой кабинет, а также кабинеты режиссеров и студия звукозаписи. Здесь свои моноспектакли будут играть артисты нашего театра, а также студии режиссера и педагога Щуки Павла Любимцева.

— Армен Борисович, а вы сами что-то думаете сыграть в новом сезоне?

— Говорить не буду пока. Мне важно, чтобы на Основной сцене вышел спектакль «Трамвай «Желание», пьесу репетирует Сергей Виноградов. А там посмотрим.

Надо сказать, что здание на Кооперативной не функционировало с 2002-го, вот тогда театр и переехал на Ломоносовский. А репетировать продолжали на Кооперативной. Вообще Армен Борисович придает этому месту особое значение — ведь совсем недалеко находится Новодевичий монастырь. Важность момента происходящего подчеркивало и присутствие на открытии Малой сцены главы Департамента культуры Александра Кибовского. А вот появление актрисы Натальи Белохвостиковой сначала несколько удивило, но потом выяснилось, что эта замечательная актриса и тоже выпускница ГИТИСа принята в труппу театра Джигарханяна.

Елена Яковлева — Евгению Писареву: «Давайте сначала поцелуемся, а потом поженимся»

А в это время на Тверском бульваре в Пушкинском театре, в роскошном Пушкинском же фойе, имеющем весьма плачевный вид (многолетние подтеки на потолке и трещины), собралась труппа на открытие сезона. Театр Евгения Писарева все громче и настойчивее заставляет говорить о себе профессионалов и публику.

Евгений Писарев с Александрой Урсуляк.

Худрук озвучил планы на сезон, который пройдет под знаком трагикомедий. За трагедию ответит питерский режиссер Юрий Бутусов, который три года назад выпустил в Пушкинском достаточно громкий спектакль «Добрый человек из Сезуана» Брехта. Он намерен продолжить изыскания на территории брехтовской драматургии, для чего берет его первую пьесу, «Барабаны в ночи», сложную, трагическую. В главной роли выступит Александра Урсуляк. Баланс в восприятии мира восстановит Евгений Писарев, который в январе готовится выпустить английскую комедию «Сенная лихорадка» 1925 года рождения. Она взята специально для Веры Алентовой — актриса в новом году отметит юбилей.

Вера Алентова.

— Это комедия на вечную тему, которую можно сформулировать так: «Из театра можно уйти, но навсегда уйти из него невозможно», — рассказывает о предстоящей работе Евгений Писарев. — В ней в свое время играли великие актрисы. Ну и для меня важно то, что за пять лет в Пушкинском я ни разу не работал с Верой Валентиновной, что, думаю, неправильно. И еще одна комедия, которая встанет в весеннюю афишу, — «Музыка небес!» американского драматурга Кена Людвига. Это как бы продолжение хита театра «Одолжите тенора», идущего на одних аншлагах вот уже 12 лет.

И тут Писарев преподносит сюрприз. На главную роль он пригласил замечательную Елену Яковлеву, которая несколько лет назад покинула «Современник».

— Я пригласил ее в свой театр.

— В труппу?

— Нет, пока на спектакль. Когда мы вели переговоры, Елена сказала мне: «Давайте сначала поцелуемся, а потом поженимся». Так что бросаем пробный шар. Партнером Яковлевой будет Игорь Бочкин.

Молодой режиссер Алексей Франдетти, который теперь у нас главный по мюзиклам, начнет работать над «Казановой». Музыку к нему специально для Пушкинского написал латышский композитор Карлис Лацис, о котором говорят, что он — новый Раймонд Паулс.

И у нас продолжается невероятное количество гастролей — пластический спектакль «Материнское поле» едет в Шанхай, «Мера за меру» — в Австралию, «Женитьба Фигаро» — в Германию. Не говоря про российские города, куда театр отправится в рамках программы «Большие гастроли».

— Я слышала от некоторых худруков и директоров, что гастроли при всех плюсах финансово не очень выгодны театрам, которые имеют аншлаговые спектакли в Москве. Здесь цены на билеты выше, и, значит, они больше зарабатывают.

— Отлично помню свой первый приход в театр. Первый вопрос, который я услышал на собрании: «В конце концов, мы когда-нибудь поедем на гастроли?» Сейчас такое счастье вырваться, и я считаю, что, пока зовут, пока нас хотят, надо ездить.

— 25 декабря — день рождения Камерного театра, из которого вырос Пушкинский. Как продвигаются дела с мемориальной доской основателям — Александру Таирову и Алисе Коонен? Когда-нибудь это случится? А что с реконструкцией театра? На Пушкинское фойе больно смотреть.

— Доска… тут оказалось все сложно. С одной стороны, нам разрешили, но сказали, что это должна быть только информационная табличка, мол, здесь находился Камерный театр. Но какой, скажи, смысл вешать еще одну — только металлическую. Я хочу, чтобы это была мемориальная доска, и не только театру, а Таирову с Коонен, которые 35 лет проработали здесь. Но все-таки надеюсь, что к 25 декабря что-то получится.

Удивительно, что в процессе борьбы за памятную доску так много нашлось архитекторов, архитектурных бюро, которые готовы совершенно бесплатно сделать нам проект. Мы бы не стали тогда просить денег у Департамента культуры, но, видимо, у этого театра всегда было все не просто и… долго. И так остается даже теперь — и с разрешением на установку памятной доски, и с нашим уникальным Пушкинским фойе.

В Сатире разольется «Море» для Федора Добронравова

В это же время свой 93-й театральный сезон открывал Московский академический театр сатиры. Худрук театра Александр Ширвиндт также рассказал о ближайших планах на сезон. Первой премьерой театра станет «…И МОРЕ». Это такая своеобразная игра по мотивам произведений Эрнеста Хемингуэя в исполнении Федора Добронравова. Дата и место премьеры обозначены — 15 октября, сцена «Чердак сатиры». Режиссер — Александр Назаров.

Александр Ширвиндт и Вера Кузьминична Васильева.

А через месяц на Основной сцене грянет комедия — «Никогда не поздно» американского драматурга Сэма Бобрика в постановке самого Александра Ширвиндта. В главных ролях — Юрий Васильев и Алена Яковлева. И еще одна комедия, и также на Основной сцене — «Двенадцатая ночь» Шекспира в постановке Павла Сафонова.

Итак: номинацией «Проза года» удостоен Алексей Иванов за роман «Ненастье». «Поэзией года» выбирают сборник «Выходящее из – уходящее за» Олега Чухонцева. Номинация «Книга и кино» достается Алексею Баталову за  «Сундук артиста».

«АРТ-книга» — издание «Юрий Васнецов. Материалы к биографии великого художника». Лучшей «Электронная книгой» признают проект  «Весь Толстой в один клик».

И наконец, «Книгой года» становится  «Блокадный дневник: (1941-1945)» Ольги Берггольц.

• В Москве открылась 29-я международная книжная выставка-ярмарка

  На ВДНХ открылась Московская международная книжная выставка-ярмарка, которая продлит продлиться до 11 сентября. В программе выставки-ярмарки встречи с деятелями искусства, писателями и знаменитыми актерами. Свою продукцию на ярмарке представят более пятиста издательств.

  фотографий: 20 |
  просмотров: 5042 |
  опубликовано: 07.09.2016

  автор:

  Черкасов Геннадий